Вот тут я выкладываю перевод одним файлом:
Единственная Непостоянная Вещь (The Sole Unquiet Thing)
Название: Единственная Непостоянная Вещь(The Sole Unquiet Thing)
Автор: belial
Перевод: Blue Sun
Фэндом: Captain America - All Media TypesMarvel Cinematic UniverseMarvelMarvel (Movies)
Оригинал находится здесь: archiveofourown.org/works/1465324
Рейтинг: NC-18 (вроде бы)
Жанр: ангст/флафф, временами даже экшен
Пейринг: Джеймс «Баки» Барнс/Стив Роджерс
Предупреждение: насилие, Non-Con
Саммари: Ты убийца, монстр, машина; солдат, оружие, наемник, шлюха. Так почему же, когда Капитан Америка смотрит на тебя, ты ощущаешь себя свободным от долгов?
Отказ от прав: все права принадлежат правообладателям
Прим. переводчика: по версии автора, не Баки вытащил Стива из реки, а наоборот, отсюда и пляшем…
1. Пробуждение
- Человек на мосту, кто он? – спрашиваешь ты, проводя ладонью здоровой руки по лицу. – Я знал его.
- Никто, - говорит Хозяин, и ты хмуришься от его откровенной лжи. Ты уже довольно долго не спал, и пусть он считает, что у него честное лицо, он позабыл, как внимателен ты к деталям. Обводишь взглядом комнату – четырнадцать вооруженных вояк и два врача – если будешь продолжать с ним спорить, шансы на выживание менее нуля процентов. Поэтому, вместо того, чтобы задавать вопросы, ты молча сидишь, слушая ровный успокаивающий гул окружающих машин.
И немедленно получаешь оплеуху, как будто ты всего лишь животное. – Я сказал: докладывай! – рявкает он, и ты вздрагиваешь. Слова льются изо рта, и когда ты заканчиваешь говорить, то ожидаешь, что он или ударит тебя снова, или поставит на колени и заставит заплатить за дерзость другом способом.
Вздрагиваешь под взглядом Хозяина, опуская глаза, выказывая подчинение.
Спустя несколько долгих секунд, он наклоняется и убирает тебе прядь волос за ухо. – Ты должен гордиться собой, - вещает он, удерживая тебя за подбородок. – Ты вершишь правосудие, в результате чего все человечество будет наслаждаться миром.
Ты ему не веришь, но ничего не говоришь. Он еще немного одобрительно похлопывает тебя – по-другому не скажешь, гладит по волосам, и тебе приходится прикусить нижнюю губу, сдерживая искушение отгрызть ему пальцы. Закончив, он отдает распоряжение врачам: - Обнулите его. Начисто.
Ты открываешь рот и зажимаешь зубами капу, потому что знаешь, что выбора нет, и обреченно ждешь, когда твой мозг затопит пламя.
2. Танец Правосудия
Самолет падает, а Капитан Америка продолжает взывать к тебе по имени, которое ты никогда не слышал. И непонятно, что из этих двух фактов больше раздражает. В любом случае, надо завершить задание, а потом уже обдумывать пути отхода. – Ты мой друг! – надрывается тот, уклоняясь от очередного удара. – Баки, прошу тебя!
- Я тебе не друг! – рычишь ты. – Ты – мое задание!
Неожиданно он останавливается, и ты по инерции налетаешь на него. Вы падаете, он грохается спиной на купол под ногами, в ушах звенит от бьющегося стекла. По корпусу бегут трещины, удивительно, почему самолет еще не врезался в землю.
– Баки, я знаю, ты меня не помнишь, - талдычит он, и ты со злости врезаешь ему еще разок. – Но если ты должен выполнить задание - тогда давай, потому что я с тобой до конца.
И ты пораженно отшатываешься, скуля и хватаясь за голову, где уже мозги закипают. Ты помнишь: эти слова, обещание, обязательство, клятва - однажды ты дал ее тому, кто был важен, очень важен для тебя. Спотыкаясь, делаешь шаг назад… зря, потому что стараясь оказаться от него подальше ты опрометчиво позабыл о разваливающемся под ногами самолете. Стекло разлетается на куски, и ты падаешь, летишь вниз, сжимаясь в комок в дурацком стремлении защитить голову. Какая разница, ударишься ли ты головой или нет – при свободном падении со скоростью восемьдесят миль в час удар в любом случае убьет тебя.
Только ты не ожидал, что упадешь не на землю, а в воду. Удар страшен, и при попытке вздохнуть, легкие заливает вода. Захлебываясь, ты дергаешься, пытаясь спастись, но не можешь понять, где верх, где низ. В последней попытке выжить, ты замираешь неподвижно и надеешься, что бионика в твоем теле поможет выбраться на поверхность.
Но вес протеза и снаряжения утягивает тебя все дальше от света.
Ноют ребра, поврежденные падением той металлической балки (из под которой он тебя вытащил - предательски нашептывает голос в голове), руке срочно требуется ремонт, и ты устал – устал больше, чем вообще когда либо, а еще ты отчаянно хочешь сбежать от Хозяина - нынешнего и от всех бывших Хозяев. Поэтому ты перестаешь сопротивляться, перестаешь надеяться и отдаешься на милость воды, затягивающей тебя все глубже и глубже, прочь от всего, что причиняет боль. Вода как благословение, она смывает пот с твоего лица и кровь с твоих рук. У тебя больше нет чести, так к чему тебе жизнь?
И как только ты сдаешься, смиряясь со своей судьбой, две руки хватают тебя за пояс и резко тащат куда-то. Ты вырываешься, но тщетно, ты еще и дернуться не успел, а твоя голова уже над водой и ты слишком занят, втягивая в себя воздух. Чей-то голос тихо интересуется – До берега дотянешь?
Ты смаргиваешь воду – опять он, тот, кто должен бы подтолкнуть тебя поглубже, а не вытягивать наверх. – Почему? – спрашиваешь ты.
- Говорил же – я с тобой до конца. Так как, доплыть сможешь?
Склонив голову набок, рассматриваешь его. Он не улыбается и никак не реагирует, ты киваешь, и только тогда он выгребает к берегу.
Не слишком грациозно, зато успешно вы выбираетесь из воды. Оба лежите, распластавшись на грязном берегу Потомака, и ты никак не можешь заставить себя посмотреть на него или сказать спасибо. Каким-то образом он понимает твое молчание и не нарушает его. И лишь когда ты заставляешь себя подняться на ноги, он спрашивает: – Что ты делаешь?
Ты выгибаешь бровь, на что он усмехается. – Нечего на меня так смотреть. Это не работало, когда мы были детьми, и сейчас не сработает.
Ты пораженно замираешь, и он морщится. – Извини, - поясняет он. – Я вижу твое лицо и вспоминаю то, что ты забыл.
Пожимаешь плечами, не зная, как еще реагировать. Обычно, когда ты так выгибаешь бровь и недобро смотришь на кого-нибудь, они не понимают, что грозный взгляд – чистой воды обманка, потому что ты смущен, а не злишься. Или Капитан Америка понимает тебя лучше, чем любой из твоих Хозяев, или…
- Спасибо, - бормочешь ты. – Что вытащил меня.
Он кивает и поднимается. Ты не нападаешь, ты отходишь в сторону, давая ему место. Он понимающе улыбается. – Подходить ближе не стану. Хорошо? Я не собираюсь вынуждать тебя сделать что-нибудь или пойти куда-то.
- Ты должен пытаться убить меня, - сообщаешь ты. Вопрос «почему ты этого не делаешь» повисает в воздухе. – Но поскольку этого не происходит, будет только честно, если я поступлю так же.
- Ладно. Слушай, лжец из меня никакой, так что не могу сказать, что отпущу тебя без борьбы, Бак. Я не могу потерять тебя только-только успев найти.
- Выбор у тебя невелик, - отвечаешь ты. – Потому что я не собираюсь оставаться там, где меня могут обнаружить.
- Тогда разреши помочь тебе.
Твой смешок звучит коротко и неприятно. – Помочь мне? С чего бы мне доверять тебе?
- Лучшие друзья, помнишь? Придурок.
И когда он тычет пальцем тебе в грудь, с языка без твоего ведома срывается: - Щенок.
Он застывает с открытым ртом, на его щеках вспыхивает румянец. Шагает вперед и окликает: – Баки?
Если бы у тебя было сердце, то от тона, которым он произносит это имя, оно бы разбилось. В смысле, он солдат, стратег и киллер, но в его устах это имя звучит как любовная песня. – Я не… не знаю, почему так сказал, - говоришь ты и проводишь ладонью по волосам, вытираешь воду с лица. Он снова делает шаг вперед, а ты – шаг назад. – Сам не знаю, с чего бы мне это говорить.
- Это ничего, это… слушай, может, это подавленные воспоминания или еще что-нибудь. Пойдем со мной, разреши помочь тебе и мы во всем разберемся вместе.
Еще один шаг; такими темпами ты далеко не убежишь, ведь рано или поздно, до него дойдет, что ребра у тебя сломаны, и ты едва держишься на ногах. – Стой, черт побери! – злишься ты, лихорадочно нащупывая оружие. – Оставайся на месте!
Как только ты выхватываешь нож из-под бронежилета, он замирает. Взмахнув ножом в его сторону, ты подавляешь стон. – Я сказал, что не стану тебя убивать, но не думаю, что ты сможешь меня спасти. Я не тот друг, которого ты потерял, и никогда им не стану.
- Хорошо, - соглашается он. – Тогда я хочу, чтобы ты оказал мне услугу.
Ты усмехаешься: - С чего ты решил, что имеешь право просить меня об услуге?
- Не имею, - говорит он, - Но все равно о ней прошу. Если ты решишь, что хочешь иметь со мной дело – если решишь, что сможешь назвать меня другом – тогда позволь мне им стать.
У тебя все расплывается перед глазами, но ты выдавливаешь смешок: - И это все?
- Это все. И еще – прости меня.
- Простить?
- Да. Потому что впервые в жизни я не собираюсь играть честно.
Времени требовать объяснений не остается – он кидается вперед, выбивает нож из твоей руки и, как только вы падаете на землю, проводит удушающий захват. – Прости, - шепчет он. Без кислорода тело обмякает, расслабляется. – Прости, Баки, Я могу позволить тебе снова ускользнуть от меня.
Ты уже не можешь ничего ответить, в глазах темнеет, но соскальзывая во тьму, ты можешь поклясться, что ощущаешь, как его губы легко касаются твоих.
3. Рождение во сне
Ты приходишь в себя ничего не понимая, одурманенный наркотиками. Ничего не болит, хотя должно бы, ты то выплываешь из мутных сумрачных сновидений, то погружаешься в них обратно. Несколько раз пытаешься открыть рот и заговорить, но не уверен в реальности происходящего, лица вокруг совершенно незнакомы. Ты потерялся в собственном теле, нет ни боли (к чему ты привык), ни удовольствия (от чего ты бы не отказался), и это страшно раздражает, потому что если это всего лишь очередная сессия с очередным мозготрахом…
- Его сердечный ритм возрос до опасного уровня, сэр, - четкий британский акцент прорезается сквозь туман, и ты открываешь глаза, фокусируясь на потолке над головой. – Могу я предложить позвать Капитана Роджерса?
- Неплохая идея, Джи, - отвечает мужской голос. – Зови Брюса и Кэпа сюда пока Барнс не оторвал ремни от стола. Барнс? Эй, Барнс. Хватит дергать эти гребаные ремни, они там для твоей же безопасности.
- Чт…?
В поле зрения вплывает широко ухмыляющийся темноволосый мужчина с бородкой. – Зовут меня Старк. Знаю, что пока это тебе ни о чем не говорит, но скоро это изменится, потому как я – нечто. Стив – ты знаешь Стива, высокий блондин, здоровенные мускулы, потрясающая задница – Стив притащил тебя сюда ради твоей же безопасности. Ты в хреновом состоянии, ты в курсе? Ну-ка перестань рваться со стола, пока не испакостил всю нашу работу по восстановлению тебя и твоей руки. И кстати – за что эти уроды из Гидры тебя так ненавидели? Их жалкий протез просто курам на смех! В смысле, эта штука не работает и вполовину так же хорошо, как тот новый протез, который я изготовил для тебя.
- Тони!
Тони – Старк, как ты уже догадался – прекращает болтать и улыбается. – Хей, Брюс! И Кэп! Всего лишь просвещаю нашего нового друга насчет последних событий.
- Пожалуйста, не нужно, - отвечает Капитан Америка, но улыбается и хлопает его по спине. – Не думаю, что из тебя выйдет хороший просветитель.
Пока эти двое препираются, второй темноволосый мужчина подходит вплотную и принимается ощупывать твой бок. Несмотря на тугие путы, ты пытаешься уклониться –безрезультатно, правда, но ты продолжаешь извиваться, пока он не произносит: - Прошу, лежи спокойно. Не могу понять, срослись ли ребра, когда ты так дергаешься.
Ты зло смотришь на него, а он переходит к осмотру твоей руки. Металлической. И что чертовски удивительно – он тебя нисколько не боится. – Я доктор Брюс Бэннер, - представляется он. – И я извиняюсь за все, что сказал Тони пока нас не было.
- Эй!
Ты не можешь удержаться от смешка, переходящего в стон, потому как ребра напоминают о себе.
- Скажи, где болит? – спрашивает Бэннер. – Можно сделать рентген, но я бы предпочел не двигать тебя, пока не буду знать, что тебе удобно.
Удобно? Когда это палача интересовало, удобно ли кому-нибудь под пыткой?
Должно быть, твое лицо выдает эти мысли, потому что он поясняет: - Ты среди друзей, Джеймс. Ни Тони, ни Стив, ни я не собираемся причинять тебе вред.
- Джеймс?
- Ты – Джеймс, - откуда-то справа замечает Капитан Америка. – А я Стив. Стив Роджерс.
- Да, верно. Я Джеймс Бьюкенен Барнс, - ты закатываешь глаза. – Именно так ты сказал, когда меня придавило балкой.
- Прости, Баки. Я должен был попытаться помочь тебе вспомнить. А самое подходящее время, это когда аудитория полностью захвачена.
Ты качаешь головой на этот жуткий каламбурчик. – Но я не он. Не знаю никакого Джеймса. И тебя не знаю. Не важно, что ты думаешь, но мы НЕ лучшие друзья.
- Ты помнишь что-нибудь насчет него? – встревает Старк.
- Ну да, - с горечью отвечаешь ты. – Помню, что должен был его убить. Хреново получилось.
Стив таращится, как будто ты только что у него на глазах зарезал его мамочку. И тебе становится как-то неудобно, а затем осознаешь тот факт, что он заставляет тебя чувствовать себя неудобно, и становится еще хуже. И как так вышло, что ты считаешь себя чем-то обязанным этому человеку, не зная толком, кто он?
И какого черта мысленно называешь его «Стив»?
- Давно я здесь? – спрашиваешь ты, пытаясь увести разговор в сторону. – И вообще где я, черт побери?
- Это Башня Старка, в Нью Йорке, - отвечает Бэннер. – Находишься здесь чуть более четырех недель.
- Четыре недели? – обалдело повторяешь ты. – Но как…?
- Искусственно вызванная кома, - поясняет Старк. – Чтобы дать твоему телу время излечиться, ну и вывести из организма все психотропы, которыми накачали тебя милые ребята из Гидры.
- Пси- что?
- Наркотики. Нужно было понять, какие именно препараты тебе вводили, чтобы держать в состоянии перманентной амнезии. В основном, там была жуткая смесь Индопана, бензодиазепинов и ЛСД. Такой набор плюс шоковая терапия – повезло, что у тебя мозги еще не превратились в яичницу.
Наверное, ты никогда больше не станешь есть яичницу.
Господи, Тони, можно проявить немного сострадания? – рявкает Бэннер. Он оборачивается к тебе и уже более спокойным тоном поясняет: - Тебя пришлось привязать именно потому, что параллельно с излечением идет процесс детоксикации. Лучшим вариантом было усыпить тебя и дать телу время восстановиться и привести в норму высшие функции головного мозга.
- Ты только что назвал меня дураком? – спрашиваешь ты, потому что это единственное, что понял из всей фразы.
- Совсем нет. Ты исключительно умный человек. Я имел в виду высшие функции, включая память и нервный анализ. К примеру, можно знать пятьдесят способов обезвредить бомбу… но изначально не знать зачем это нужно сделать.
Самое ужасное, что похоже Бэннер говорит правду. Маленькая частичка внутри тебя хватается за надежду и цепляется за его слова, в то время как остальное противится - на что ты можешь надеяться, после всего что вытворял?
– А зачем вообще тратить на меня свое время? Я – ваш враг.
- Ерунда, - заявляет Старк. – То, что ты делал под чужим контролем, это не ты. Вина лежит на них. Тобой манипулировали, контролировали, трахали мозги…
- Да, Тони, спасибо, - прерывает Стив набирающего обороты Старка. – Думаю, мы уловили твою мысль.
Некоторое время ты лежишь тихо, прежде чем набираешься смелости задать вопрос: - А что произойдет, когда меня уже нельзя будет держать привязанным к столу?
- Когнитивная рекалибровка, - отвечает Старк. Затем ухмыляется. – Нам, главное, убедиться, что ты не будешь носиться по округе убивая народ, а потом мы продемонстрируем тебе, что значит быть настоящим парнем двадцать первого века. Готов к вызову?
- И в чем подвох?
- Худшая из пыток, - все так же паскудно ухмыляется Старк. – На тебя постоянно будут направлены печальные взгляды Стива и его убогие шуточки.
Удивляясь сам себе, ты посмеиваешься, а затем моргаешь при виде неистовой нежности в глазах Стива. Все может очень быстро покатиться к черту – и, вероятно, так оно и будет. Но если они говорят правду, и достаточно легковерны, чтобы поверить в тебя, то, по крайней мере, ты сможешь освободиться. – Хорошо, - соглашаешься ты. – Но больше никакого «Баки». Если я буду принадлежать только себе, тогда и отзываться стану только на «Джеймса».
- А как они тебя называли? – спрашивает Стив, и, черт, Старк не соврал про его печальные глаза. Ты отводишь взгляд, но он настаивает: – Джеймс?
- Они называли меня Солдат. Это подходило моим Хозяевам, и это все, что от меня требовалось.
- Вот почему я сожалею, что меня не было поблизости, чтобы помочь Кэпу прихлопнуть тех подонков в Вашингтоне, - заявляет Старк. – Ты поправишься, и я обещаю – никто никогда не посмеет командовать тобой, пока я рядом. Если, конечно, тебя это не заводит - кто я такой чтобы судить людей за их извращения.
- ТОНИ!
На сей раз Старк и Бэннер орут в унисон. А ты так смеешься, что ребра чуть вновь не трескаются. И может быть, оно того стоит.