"Три с половиной часа", Стив Роджерс/ Джеймс «Баки» Барнс

[firefly4tanya]

Название: Три с половиной часа
Автор: Blue Sun
Фэндом: Captain America (Movies)
Рейтинг: NC-18 (вроде бы)
Жанр: PWP
Пейринг: Стив Роджерс/ Джеймс «Баки» Барнс
Предупреждение: насилие, dub-con
Размер: мини
Статус: закончен
Примечание: 1. Таймлайн – постмуви, Баки уже нашелся
2. Автора так перемкнуло на образе Баки, сидящего в том кресле, что в итоге получилось ЭТО. Думаю, что Стива перемкнуло по той же причине.
Отказ от прав: Ни разу не мое
Размещение: С моего разрешения




Когда Роджерс врывается в подвал, то первым делом облегченно вздыхает – живой! И даже относительно целый, синяки и ссадины не в счет. Лаборатория, в которой держали Баки, пуста – всех причастных к его захвату Капитан уже прикончил, он отчаянно торопился спасти друга, боялся не успеть. Успел. Восторженная радость бурлит внутри Капитана, когда он кидается освобождать сидящего в треклятом кресле Баки. Гидра не меняется, ее методы все те же – электрошок, промывание мозгов, пытки. В кресле Баки удерживают тяжелые металлические зажимы на руках и ногах. Ну, хотя бы жуткого шлема с электродами на голове нет, уже хорошо. Но когда Капитан жмет на кнопку разблокировки замка, ничего не происходит. Зажимы не двигаются, Баки остается прикованным к месту.

- Они заперты, - еле слышно произносит Баки.

- Заперты, - непонимающе переспрашивает Капитан. - Ну, так сломаем, не в первый раз.

- Ты не понимаешь, при попытке сломать они будут только сжиматься сильнее, это специальная разработка, такие браслеты руки могут раздавить.

- И как тогда будем тебя оттуда доставать?

- Никак, они сами разомкнутся. Через три с половиной часа, - ровным голосом произносит Баки.

- Откуда ты знаешь, что именно через три с половиной?

- Сам посмотри, вон табло висит.

Действительно, сбоку на стене скромно висит табло, Стив даже не заметил его сразу, не до того было. Спасибо, хоть не бомба с часовым механизмом.

- Значит, подождем три часика и пойдем домой.

- Да, подождем, - шепчет тот.

Капитану начинает не нравиться происходящее. Он замечает то, на что сначала на радостях не обратил внимания - зрачки Баки неестественно расширены, он дышит часто и прерывисто, на щеках подозрительно играет румянец.

- Эй, что с тобой?

- Ничего.

- Бак!

- Я сказал – ничего!

- Баки!

Несколько минут тот молчит, отводя взгляд и часто дыша. Стив совсем не дурак, он быстро понимает, что с ним далеко не все в порядке. А когда присматривается внимательнее, то взгляд прикипает к красноречивой выпуклости в штанах друга.

Баки ловит взгляд Стива и его затапливает мучительная, удушливая волна стыда. Его ноги широко разведены и скрыть от пристального взгляда возбуждение не выйдет. Идиот, какой же он идиот! Так глупо попасться в ловушку, а теперь он весь как на ладони перед Стивом, и…

- Объясни! – в голосе друга прорезаются характерные металлические нотки.

- Что тут объяснять, неужели сам еще не понял. Тот врач, который здесь был, вколол мне что-то. Еще усмехался, что в ближайшее время мне будет не до мыслей о побеге и что они здорово повеселятся, глядя на меня.

Стив вспомнил типа в белом халате, который вместе с охранниками ожесточенно отстреливался, Роджерсу в тот момент было как-то не до сантиментов – он искал Баки, безумно боялся не успеть. Сметал всех со своего пути, прорываясь вперед. Вот и прорвался…

- Вероятно, какой-то афродизиак, - вслух размышляет он.

- Спасибо, я уже догадался, - язвит сконфуженный до смерти Баки. – Стив, прошу как друга, пойди погуляй, пособирай цветочки, поищи секретные коды, взорви что-нибудь – только уйди! – «желательно подальше», мысленно добавляет он, потому что полыхающий в паху огонь становится все жарче и сдерживаться уже нет никаких сил.

Теперь очередь Стива заливаться краской. Он прекрасно отдает себе отчет, что сделать тут ничего не может и что Баки прав, нужно просто выждать эти чертовы три часа, а потом они посидят где-нибудь за выпивкой, поговорят, может, даже посмеются. Но пока Стиву совсем не смешно. Он видит, как корёжит Баки. Старается не опускать глаз ниже его плеч, но не заметить распирающую штаны эрекцию невозможно. Поэтому он делает так, как просит друг: поворачивается спиной и выходит из комнаты, бросая через плечо. – Я буду неподалеку, если что – зови.

- Обязательно, - сипит ему в спину тот.

Минуты тянутся как часы, в крови Баки огненной лавой растекается наркотик. Возбуждение нарастает и нарастает, а сбросить его нет никакой возможности. Были бы свободны руки, Баки не стал бы скромничать, а тут… Он терпит сколько может, стискивает зубы, мотает головой из стороны в сторону, пытается дергаться в стальных зажимах – бесполезно. От его метаний адреналин только быстрее гонит по венам кровь, разнося отраву по всему телу. Яйца звенят от напряжения, член дергает. Он уже не отдает себе отчета, что стонет, тихо, непрерывно, из последних сил сжимая зубы, чтобы не услышал Стив, не надо ему сейчас видеть Баки таким, никому не надо.

В ушах гулко бухает кровь, перед глазами плывет красное марево, наверно поэтому Баки не сразу понимает, что в комнате уже не один. И только когда большая ладонь опускается на его пах, прижимая распирающую изнутри плоть, изумленно распахивает глаза.

Рука Стива уверенно сжимает его через брюки и начинает поглаживать, даря мимолетное облегчение. Баки бормочет неразборчивые слова протеста, просит оставить его, уйти, не трогать, но Стив, который как приклеенный маялся под дверями лаборатории последние полчаса, с ужасом и болью вслушиваясь в приглушенные, болезненные стоны, настроен решительно. Несколько движений, короткий вскрик – и Баки обессилено откидывается на спинку кресла.

- Я же просил, - хрипит он.

- Это ничего, Баки, все в порядке. Подумаешь, большое дело, будем считать, что я разминал тебе затекшую ногу, вот и все. – Стив несет околесицу, только чтобы не видеть искусанных в кровь губ Баки, не смотреть в его глаза. Он даже самому себе не может признаться, как правильно сейчас ощущается держать в руках Баки, чувствовать ладонью пульсацию, дарить ему ласку, слышать, как мучительные стоны сменяются стонами наслаждения. От ощущения своей власти над распростертым перед ним телом друга – только ли друга? – голова кружится, и сердце заходится бешеным ритмом.

А Баки изнутри выжигает мучительное чувство вины. Идиот! Опрометчивый идиот, сам вляпался и друга за собой потянул.

- Хорошо, ты помог, теперь уйди, пожалуйста, дальше я сам...

- Баки, не будь придурком, я же не слепой. Куда ты дальше сам? Ведь эта дрянь еще действует, и боюсь, будет действовать даже после этих трех часов.

- Все равно, не нужно больше, мне уже лучше.

Он бессовестно врет, только-только насытившееся желание опять поднимает голову. Член дергается в тесных брюках. Стив тоже это видит. Не особенно задумываясь, на одних инстинктах он принимает решение - мягко, но непреклонно расстегивает молнию на ширинке, освобождая уже истекающий смазкой ствол.

Если бы Баки не был сейчас под действием наркотика, он бы заметил, как лихорадочно горят шальным огнем глаза самого Стива, как дрожат его пальцы, когда он сжимает их вокруг члена Баки, и начинает плавными, но сильными движениями ласкать его. Тело Баки выгибает дугой от дикого, пряного, запретного наслаждения. Он мечтал о руках Стива, пальцах Стива, губах Стива, так долго мечтал. Пытался убедить себя, что любит его только как друга, но на образ друзей не дрочат под душем, они не снятся в мокрых снах. Он был честен с собой, давно решил, что постарается никогда не давать повода Стиву сомневаться в их дружбе, и у него неплохо получалось. И вот теперь такое… Как теперь смотреть Капитану в глаза, после того, как кончал ему на руки?

Второй оргазм сотрясает его тело, заставляя беспомощно дергаться в зажимах, и ненадолго принося облегчение. Совсем ненадолго. Это понимают оба, и оба принимают меры. Баки собирается с силами и разражается длинной матерной тирадой, призванной выгнать отсюда нахрен благородного Капитана Америку, а Стив… Стив обводит глазами помещение, видит то, что может ему пригодиться, протягивает руку… и затыкает рот Баки кляпом, который очень удачно лежал поблизости. – Побереги дыхание, Бак.

Теперь ругань не будет отвлекать его от действительно важного дела. Капитан ловит взгляд Баки и медленно опускается на колени между его широко разведенных ног. Барнс осекается, неверяще смотрит на Стива, и думает, не свихнулся ли он часом? Стив аккуратно стягивает вниз брюки Баки, и его пальцы скользят вверх от коленей к паху, оглаживают там, и вновь опускаются к коленям, разводя ноги еще шире и удерживая так.

Капитан Америка наклоняет красивую голову и вбирает его в рот, Баки давится всхлипом, и непроизвольно подается бедрами вперед, теряя остатки самообладания. Кожа горит в тех местах, где прошлись пальцы Роджерса. Баки не может отвести глаз от прекрасного в своей непристойности зрелища: четко очерченный рот Стива, обхватывающий его член, забирающий так глубоко, как только можно, старающийся доставить как можно больше удовольствия ему, Баки. Стив тоже поднимает на него взгляд, и не разрывая зрительного контакта, продолжает свое занятие. Так, глаза в глаза, они проваливаются в оргазм. Оба. Стиву даже не понадобилось прикасаться к себе. Ему хватило короткого, придушенного стона Баки, когда тот кончил ему в рот.

Должно быть, в какой-то момент Баки теряет сознание, потому что когда он приходит в себя, кляпа во рту уже нет, а Стив склоняется над ним, поднося к губам бутылку с водой.
– На, глотни. У тебя, должно быть, во рту пересохло.

Баки послушно глотает, пытаясь осознать, не привиделось ли ему, что правильный и высокоморальный Стив Роджерс действительно делал ему минет, причем с большим энтузиазмом. К сожалению, очень скоро приходится смириться с тем, что помощь Капитана ему еще понадобится. И возможно, не один раз.

Он не может поднять глаз, не может начать сейчас объясняться, не может помочь себе сам, ничего не может. Зато Капитан уже вполне уверенно вновь занимает позицию между его ног и бросает лукавый взгляд из под ресниц. – Я вот что думаю, может ты их подкупил, чтобы тебя похитили?

Баки почти с ужасом смотрит на него и уже не пытается возражать, когда светловолосая голова склоняется над его пахом, даря нежность и облегчение.



В нужное время зажимы с лязгом размыкаются, отпуская пленника на свободу. Ноги его не держат, голова кружится, руки дрожат, и при попытке подняться самостоятельно он предсказуемо грохается на пол – чтобы быть подхваченным сильными руками и осторожно уложенным на стоящую в соседней комнате койку. Подозрительно бодрый Стив как ни в чем ни бывало снует вокруг него, обтирая полотенцем, вновь давая напиться, разминая затекшие мускулы рук и ног. Даже что-то такое оптимистичное болтает и ни словом не напоминает о произошедшем.

Всю обратную дорогу Барнс молчит, односложно отвечая на вопросы Стива и стараясь не слишком задумываться, что выходит очень легко, потому что он вырубается почти сразу, как только оказывается в машине Стива.

Просыпается он уже в городе. Сонно озираясь, спрашивает: - Куда мы едем? В башню Старка?

- Нет, ко мне домой, там спокойнее, у Тони вечно то вечеринка, то войнушка, а у меня тихо.

И Барнс, который очень хорошо всегда чувствовал Стива, отчетливо понимает подтекст: в таком расхристанном виде тебе лучше никому на глаза не показываться, пока не оклемаешься.

Стив, конечно, прав. Отвечать на вопросы Тони и банды Мстителей Баки сейчас не в состоянии.

Они молча поднимаются в квартиру, Баки сразу же кидается в ванную. Выходя оттуда, он слышит, как Роджерс говорит по телефону, шутливо отбиваясь от настырных вопросов обеспокоенных друзей. – Все в порядке, пообщаться с природой ему, видите ли, приспичило, забрался в какую-то глушь, я его полдня по лесам и болотам выискивал. Чуть джип не утопил.

Они заказывают пиццу, а потом разбредаются по углам. Ни один не хочет начинать разговор. Да и о чем тут говорить, один помог другому разобраться с небольшой проблемой, обычное дело.

И только взгляд Стива, который Баки случайно ловит в зеркале, показывает, что все далеко не так безмятежно. В глазах Роджерса пристальное внимание и вопрос. В ответном взгляде Баки жадная, голодная тоска и безысходность.

Ближе к вечеру Барнс не выдерживается и сбегает в свою комнату, буркнув: - Я спать.
Но сон не идет, Баки ворочается в постели, пытается расслабиться, дать отдых телу и привести в порядок мысли, но в голове как заевшая пластинка крутятся и крутятся кадры прошедшего дня.

Вот он возвращается с пробежки рано утром, Стива еще с ночи вызвали в Башню, и Баки бегал один. Тихая, безлюдная улочка, негромкий окрик слева «Эй, мистер!», он инстинктивно поворачивается в ту сторону, и из окна стоящего справа минифургона вылетают несколько дротиков с транквилизатором, вонзаются в шею, в руку, в плечо, кто-то хорошо подготовился, его вырубает почти моментально, и как затаскивали в салон фургона, он не помнит.

Очнулся уже в кресле, какой-то тип, брызгая слюной, принялся вещать стандартный бред о том, как он всех подвел и что теперь-то ему выжгут мозги напрочь, но сначала позабавятся. Вот тут и вылез этот, язык не поворачивается сказать «врач», со шприцем, вкатил тройную дозу той гадости и выставил таймер на зажимах.

Сначала Баки решил, что там что-то типа сыворотки правды, а когда понял свою ошибку, ничего поделать уже не мог. Успокаивал себя мыслями, что главное, Стив в порядке, а Баки, что ж, и не такое выдерживал.

Потом мысли стали путаться, мышцы непроизвольно сокращаться, на лбу выступит пот, Баки стало ощутимо потряхивать, а в штанах образовался каменный стояк.

Дальше он точно не запомнил, кажется, вокруг раздавались смешки, солдаты отпускали смачные шуточки, врач уверенно прогнозировал, через сколько минут он начнет умолять себя трахнуть… Дальше провал в памяти, смутно помнится только грохот снаружи, все присутствующие в лаборатории кинулись туда, ну, кроме Баки, конечно.

К тому времени, как на пороге нарисовался героический Капитан Америка, Баки уже почти совсем не соображал. Решил, что это галлюцинация – действительно, ну откуда здесь взяться Стиву, тот далеко, и слава Богу, что далеко.

А осознав, что это и вправду Стив, дико запаниковал, потому что ну нельзя Стиву видеть его в таком состоянии, он же может сболтнуть что-нибудь лишнее, выдать себя.

К сожалению, никакая паника не помогла снять напряжение в паху, даже, пожалуй, подстегнула.

Последовавшее за этим безумие он тоже помнил. Не во всех деталях, разумеется, но основное помнил. Вот он бессильно бьется, безуспешно пытаясь сопротивляться и чувствуя, что сходит с ума, вот рядом возникает Роджерс и его руки приносят желанное облегчение, вот губы Стива обхватывают его член… а позже он сам, растеряв последние крохи самоконтроля, бессвязно шепчет «Да, Стив, да, еще, пожалуйста, еще …» Господи! Стив такой правильный парень и явный гетеросексуал (Баки прекрасно помнил Пегги и то, как смотрел на нее Стив), и ему пришлось…

Стив слишком правильный, он не поймет. То есть вид, конечно, сделает, что понял и не обижается, но той дружбы уже не будет, а дружба Стива - это все что осталось у бывшего Зимнего Солдата в этой жизни.

Да, держался он, конечно, изумительно, ни разу не дал понять, как ему противно, но ведь это Стив, мать его Америку, Роджерс! Он может все, даже минет ради друга может исполнить на ура впервые в жизни. Он даже шуточки отпускать ухитрялся!
Только вот как теперь ему, Баки, смотреть в глаза другу? Что сказать? Как раз кстати припомнился кляп - Стив еще тогда, в лаборатории, дал понять, что его лепет слышать не желает.

Собственно, и сам Баки ему теперь вряд ли нужен. Какому мужчине понравится, если перед глазами будет постоянно маячить живое напоминание о разыгравшейся в подвальной лаборатории постыдной сцене?

Пребывание в постели все больше походило на извращенную пытку, чем дольше он там лежал, тем хуже становилось, в голову лезли все более и более мрачные мысли. Баки решительно поднялся и бесшумно вышел из комнаты. Свет на кухне он включать не стал, нашарил на столе бутылку с водой и жадно к ней припал. Чужого присутствия он не почувствовал и поэтому на раздавшийся из темноты негромкий вопрос Роджерса – Не спится? - отреагировал несколько нервно - выронил бутылку и шарахнулся в сторону.

Роджерс неторопливо поднялся и медленно направился к нему. Оказавшись почти вплотную, остановился и, глядя прямо в лицо, спросил: - Что с тобой?

- О, ничего особенного, я всего лишь вынудил своего лучшего друга отсосать мне несколько раз, и плевать, что мой друг стопроцентный натурал, главное – мне стало значительно лучше, - нашел в себе силы огрызнуться Баки.

- Вот как, - задумчиво протянул Роджерс. Его рука метнулась вперед и, ухватив Баки за футболку, одним рывком подтащила поближе. Тот даже дернуться не успел, как вторая рука обхватила его затылок, и губы Капитана Америки накрыли его рот. Поцелуй был вдумчивым, неспешным и подозрительно уверенным. А когда Баки решился-таки на него ответить, то стал еще и очень чувственным. Когда они оторвались друг от друга, оба тяжело дышали, но в глазах Баки по-прежнему стояло недоумение.

- Стив, если ты так издеваешься…

- Я по-прежнему стопроцентный натурал, ты – исключение. Единственное и неповторимое.

- Но…

- Повторяю: единственное. Был, есть и будешь. Остальные мне не интересны, уж в чем-чем, а в этом я убедиться успел, было время. И вообще, хватит препираться, пошли в постель, у тебя был трудный день.

- А у тебя, можно подумать, нет?

- У меня был познавательный. Я узнал много интересного о себе и своем друге, и очень надеюсь в ближайшее время узнать о нем и о себе еще что-нибудь столь же занимательное.

- Стив, надеюсь, ты отдаешь себе отчет, во что…

- Кстати, ты не помнишь, куда я дел тот кляп?